Лебедев Николай Николаевич

Автор: В.Г. Холодная, научный сотрудник высшей категории отдела специализированного хранения, кандидат исторических наук

Лебедев Николай Николаевич – сын действительного статского советника, дворянин, в период сотрудничества с Этнографическим отделом Русского музея (далее – ЭО) – студент естественного разряда физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета, в годы Первой мировой войны – подпоручик запасной химической роты. По поручению музея в 1910 г. в Курской и Воронежской губ. им было приобретено 302 предмета по украинской этнографии (на данный момент их насчитывается 254) и отснято 204 фотографии.

Н.Н. Лебедев родился 27 января (по ст. ст.) 1885 г. в г. Кишинёве в семье товарища прокурора Кишиневского окружного суда, титулярного советника Николая Евграфовича Лебедева (1846–1903) и Веры Николаевны Лебедевой (1854–1897) в девичестве Дмитревской, дочери действительного статского советника.

Отец Николая Лебедева Николай Евграфович родился в с. Тагино Орловской губ. и был сыном причисленного к московскому мещанству домашнего учителя, а ранее дворового человека генерала Муравьева. После окончания Нижегородского Александровского института в 1867 г. он поступил на юридический факультет Казанского университета, однако, отучившись там всего один семестр, перевелся в Санкт-Петербургский университет сначала на юридический, а затем на физико-математический факультет в разряд естественных наук. Ввиду бедности семьи и отсутствия возможности платить за обучение и проживание в Петербурге, он очень бедствовал, а в марте 1869 г. был отчислен за участие в студенческих беспорядках. После отбытия ссылки в Орловской губ., ему было позволено продолжить обучение на юридическом факультете Харьковского университета, который он окончил в 1875 г. со степенью кандидата права. Перед тем как оказаться в Бессарабской губ., он прошел череду служебных назначений в суды Харьковской, Седлецкой, Каменец-Подольской, Киевской губ., где исполнял обязанности секретаря при прокуроре, судебного следователя по уголовным делам и помощника прокурора. В 1895 г. Николай Евграфович был определен на должность уездного члена Херсонского окружного суда, а 2 августа 1900 г. назначен полицмейстером петербургской полиции. На этой должности в ночь на 26 сентября 1903 г. он скоропостижно скончался и был похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры. Заслуги отца и выслуженный им чин предоставили право на получение дворянства его детям. Кроме Николая, в семье было еще двое сыновей: старший – Михаил (1883–1944), выпускник юридического факультета Санкт-Петербургского университета и чиновник судебного ведомства, и младший – Александр (1897–1983), закончивший Первый Санкт-Петербургский (1912) и Морской (1917) кадетские корпуса, в советское время офицер-подводник.

Министр внутренних дел В.К. Плеве, градоначальник Санкт-Петербурга генерал-лейтенант Н.В. Клейгельс, чины градоначальства и столичной полиции на закладке ночлежного приюта 12 июня 1902 г. Полицмейстер Н.Е. Лебедев – пятый в первом ряду за спиной министра. Фотография опубликована в книге: Высоцкий И.П. С-Петербургская столичная полиция и градоначальство. – СПб., 1903. – С. 307.

В 1903 г. Николай Лебедев блестяще окончил восьмой класс Второй Петербургской гимназии. В его аттестате зрелости среди отличных оценок имелась только одна четверка – по греческому языку. Ввиду продемонстрированных успехов по всем предметам (а в особенности по русскому языку и истории), педагогический совет гимназии постановил наградить его серебряной медалью. В качестве места дальнейшего обучения он выбрал Военно-медицинскую академию, но отучившись там два семестра, принял решение об увольнении. 18 декабря 1906 г. Н.Н. Лебедевым было подано прошение на имя ректора Санкт-Петербургского университета с просьбой о зачислении его в естественный разряд физико-математического факультета университета со специализацией по биологии и географии.

С 25 января 1907 г. по 27 февраля 1911 г. Н.Н. Лебедев – студент университета. Часть пройденных в Военно-медицинской академии дисциплин ему была зачтена, остальные – обязательные или выбранные по собственному усмотрению – сданы на высокую оценку. С первых шагов в университете он активно включился в студенческую и научную жизнь: ездил в экспедиции, участвовал в конференциях, стал членом нескольких студенческих кружков – географического, ботанического, кружка для изучения философии природы и кружка землеведения. Николай Николаевич был одним из самых деятельных кружковцев, неоднократно избирался в члены бюро, был представителем кружков в межкружковской организации, членом ее секретариата, делал многочисленные доклады, ездил в командировки по поручению бюро, пополнял библиотеку книгами и фотографиями, отснятыми в научных поездках.

Темы докладов очерчивают круг его научных интересов – гидрология Понто-Арало-Каспийского морского бассейна, животный и растительный мир прибрежной полосы водоемов, а также говорят о мировосприятии, желании ставить перед собой философские проблемы, например, о границах познания природы и возможностях естественно-научного подхода. Непосредственное отражение в докладах нашли результаты исследований, проводившихся Николаем Николаевичем во время экспедиций: в 1907 г. на Астраханскую биологическую станцию в дельте Волги, в 1908 г. от Главного управления землеустройства и земледелия на оз. Байкал и в 1909 г. от Общества естествоиспытателей на Балтийское море.

Поездки в дельту Волги позволили собрать интересный материал, частично опубликованный в 1907 г. в Трудах Астраханской ихтиологической лаборатории и Трудах Общества естествоиспытателей, а в 1909 г. в Ежегоднике Зоологического музея ИАН. Участие Н.Н. Лебедева в завершающем этапе многолетней рыбопромысловой экспедиции на Байкал начальника отдела рыболовства Департамента земледелия И.Д. Кузнецова было продиктовано необходимостью привлечения к исследованию специалиста-зоолога. Ему совместно со студентом Б.С. Лукашем, будущим известным ихтиологом и доктором биологических наук, предстояло произвести планктонные исследования, изучить пищевую базу омуля и гидрологические явления на небольших прибрежных глубинах. Результаты работы в том же году были представлены им на Всероссийском акклиматизационном съезде в Москве и затем опубликованы в его Трудах.

В 1910 г. Николай Николаевич принимал деятельное участие в работах Географического бюро при Педагогическом музее Военно-учебных заведений, руководимого сначала географом, антропологом, хранителем ЭО Б.Ф. Адлером, а затем доктором географии Л.С. Бергом, тогда сотрудником Зоологического музея. Основной целью Бюро была популяризация географического знания посредством чтения частных лекций. В то время Н.Н. Лебедевым было написано и переведено несколько статей для редактируемого Л.С. Бергом отдела географии в 1-ом томе Нового энциклопедического словаря.

Благодаря внелекционной деятельности Н.Н. Лебедев близко сошелся со многими студентами-палеоэтнографами, в том числе с П.П. Ефименко и С.И. Руденко. Последний на протяжении двух лет был председателем географического кружка, в котором Лебедев с 1907 по 1910 г. состоял казначеем, а после ухода Руденко с поста в 1909 г. на полгода занял его место. Это знакомство стало еще более тесным с осени 1909 г., когда Николай Николаевич начал посещать занятия по анатомической антропологии, этнографии и доисторической антропологии, проводившиеся доктором Сорбонны, приват-доцентом университета Ф.К. Волковым.

Ф.К. Волков проводит практическое занятие по антропологии. Среди студентов: Н.Н. Лебедев (второй слева), справа от него – С.И. Руденко. 1910 г. Фотография опубликована в статье: Тихонов И.Л. Ф.К. Волков в Санкт-Петербурге // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. – Київ: ІА НАН України, 2012. – Вип. 9. – С. 304.

Ф.К. Волков не только умел увлечь обучавшихся у него студентов предметом, но и активно привлекал их к практической и научной деятельности. Под его руководством в 1910 г. Н.Н. Лебедев занимался разборкой и научной классификацией краниологической коллекции кабинета географии и антропологии, по его рекомендации стал членом Русского антропологического общества, которое Ф.К. Волков возглавлял. В январе 1910 г. на заседании географического кружка Н.Н. Лебедев сделал доклад на тему «Полицейская антропология и возможность использования ее в научных целях», в котором привлек внимание к такому ценному источнику информации, как собираемые полицией для установления личности антропометрические данные и фотографии. Материал, легший в основу сообщения, был хорошо знаком автору в связи с родом занятий его отца и старшего брата.

Заинтересовавшись антропологией и всё более погружаясь в жизнь сложившейся вокруг Ф.К. Волкова группы, в апреле 1910 г. на страницах Биржевых ведомостей Н.Н. Лебедев совместно с С.И. Руденко и П.П. Ефименко вступился за честь студенческого сообщества и в защиту хранителя кабинета географии и антропологии В.В. Передольского в продолжавшейся с весны 1909 г. громкой истории о практическом занятии по антропометрии, для участия в котором, по примеру французской антропологической школы, Ф.К. Волков пригласил натурщицу. Обращение, подписанное «студентами-антропологами», было вызвано публикацией во многих петербургских газетах копии телеграммы депутата Государственной Думы В.М. Пуришкевича ректору университета, представлявшей рядовую учебную ситуацию в совершенно искаженном и оскорбительном для участников свете, и было призвано восстановить в глазах общественности истинную картину происшедшего. Обостренное чувство справедливости, собственного достоинства и щепетильность, нашедшие отражение в обращении, видимо, были свойственны Н.Н. Лебедеву.

10 апреля 1910 г. Ф.К. Волков, являвшийся хранителем ЭО, курировавшим район Южной и Западной России, предложил Совету направить Н.Н. Лебедева для сбора этнографических коллекций в Сербию. Совет утвердил кандидатуру и постановил ассигновать на командировку 150 руб. При этом подразумевалось, что среди сербского и хорватского населения по заданию кафедры будут проводиться также антропометрические исследования. По какой-то причине Николай Николаевич от этой поездки отказался (на следующий год ее осуществил другой ученик Ф.К. Волкова – А.З. Носов), 29 мая она была заменена на аналогичную командировку в Курскую и Воронежскую губ. с выдачей 450 руб. и удостоверения.

Выбор территории был обусловлен необходимостью заполнения лакуны в систематическом сборе вещевых коллекций по украинской этнографии. К этому времени в фондах музея скопилось уже значительное количество экспонатов из Киевской, Черниговской, Полтавской, Харьковской, Екатеринославской, Подольской, Волынской и др. губ., но население северной и северо-восточной части Слобожанщины оставалось малоизученным. До приобретения Н.Н. Лебедева в музее было всего 12 украинских предметов из Курской губ., собранных И.С. Абрамовым, и 57 из Острогожского и Землянского у. Воронежской губ., приобретенных А.М. Высоцким. После Николая Николаевича в 1915 г. в этом регионе побывал только А.К. Сержпутовский, так что можно сказать, что экспонаты, привезенные им, составили основу музейного собрания по данной локальной группе украинцев.

Прибыв к месту назначения в г. Курск в середине июля 1910 г., Н.Н. Лебедев столкнулся с непредвиденными трудностями. Процедура подразумевала обращение собирателя в Канцелярию губернатора, где на основании удостоверения он должен был получить «открытое предписание», содержавшее «предложение» земским начальникам, городским и уездным полицейским чинам, волостным и сельским должностным лицам «оказывать ему законное содействие при исполнении возложенного на него поручения». Но чиновник, выполнявший обязанности управляющего канцелярией, заподозрил Н.Н. Лебедева в желании отправиться по губернии с подложным удостоверением с целью агитации среди крестьян. Получив под предлогом обремененности чинов полиции санитарными функциями во время холерной эпидемии решительный отказ в выдаче открытого листа и в оповещении исправников и приставов о приезде собирателя, Николай Николаевич был вынужден ограничиться «случайным коллекционированием» в больших имениях и на сахарных заводах. Туда он смог попасть помимо полицейской администрации по рекомендации управляющего акцизными сборами, археолога-любителя и члена Курской губернской архивной комиссии К.П. Сосновского.

Сбор в Курской губ., зарегистрированный позднее под № 2408, насчитывал 157 предметов. Сосредоточившись на обследовании крупных сел и слобод Гайворонского, Суджанского, Рыльского и Путивльского у. исследователь соприкоснулся с уходящей традицией, в которой традиционный костюм постепенно уступал место простонародному городскому. Это создавало сложность в приобретении полных костюмных комплексов: им покупались в основном разрозненные предметы, характерные для костюма втор. пол. – кон. XIX в., прежде всего женские головные уборы – «очипки», а также плечевая и поясная одежда. Особый интерес представляет составленное Н.Н. Лебедевым небольшое, но очень характерное собрание украшений местного производства: дукачей, ожерелий, крестов, колец и серег. Ни у И.С. Абрамова, ни у А.К. Сержпутовского в упомянутых коллекциях украшений не было. С ними, с одной стороны, труднее расставались, они продолжали бытовать как непременный атрибут костюма, с другой – украшения из коралла, янтаря, серебряные предметы (главным образом «дукачи») имели важное значение как маркер половозрастного и имущественного статусов. В качестве материального воплощения родовой преемственности они передавались по наследству от матери к дочери. Из восьми привезенных из Курской губ. дукачей наиболее интересные предметы были приобретены Н.Н. Лебедевым в сл. Борисовке Гайворонского у. Три из них – характерного курского типа, отличающегося формой «банта», сохранившего позднебарочную стилистику.

Кроме того, в Курской губ. был собран текстиль (рушники), деревянная утварь, керамика, инструменты бондаря, сельскохозяйственный инвентарь, принадлежности набивного производства (доски, манеры, подушки, катки, емкость для краски, образцы набойки), детские игрушки и музыкальный инструмент (колесная лира).

На сопровождавших предметы фотографиях были запечатлены типы населения, виды сел, волостное правление, жилые и хозяйственные постройки, интерьер жилых помещений, трудовые процессы (среди них: прядение, отбивка и точение кос, косьба, молотьба, стирка белья на реке, сельские ремесленники – бондари и выбойщица за работой), бытовые сцены, верования (залом на ниве), а также лирник с поводырем (кол. 3297 – 43 фотоотпечатка; кол. 3701 – 56).

Вторая часть экспедиции проходила в Воронежской губ., у властей которой Н.Н. Лебедев встретил полное понимание: получил от исполняющего должность воронежского губернатора вице-губернатора П.Н. Апраксина открытое предписание, а от земской губернской управы билет на прогон двух лошадей для разъездов по губернии. Начиная с 21 августа собиратель побывал в сс. Бобровского, Богучарского, Павловского и Валуйского у. Здесь им был приобретен 81 предмет: мужская и женская одежда, головные уборы, украшения (кресты, серьги, ожерелья), текстиль (рушники, скатерть, покрывало, ковер, образцы ткани и вышивки), домашняя утварь, игрушки, инструменты коновала (кол. 2409).

Из Богучарского у. Воронежской губ. Н.Н. Лебедевым была привезена вторая из двух имеющихся в РЭМ «панагиек» – крупных дукачей особого воронежского типа с ажурной накладкой на медальоне, в данном случае, отображающей сюжет Тайной вечери, восходящий к немецким медалям XVII в. В Павловском у. в составе костюмного комплекса, состоявшего из юбки (спiдницы), кофты (шушуна) и передника (запаски) было приобретено единственное в РЭМ коралловое ожерелье с монетами-дукачами (намисто добре). Подобные ожерелья считались важным статусным элементом женского праздничного наряда на многих украинских территориях от Карпат до Новороссии. На востоке Украины они были особенно распространены в местах расселения потомков запорожских казаков, например, в так называемых «казачьих» селах Полтавской губ. На северо-восток Слобожанщины они попали вместе с украинскими переселенцами. Наиболее ценились намиста из крупных коралловых бусин. Украшение, собранное из тонких коралловых веточек, было из недорогих, но оно имело высокую значимость для его владелицы, что нашло отражение как в названии – намисто добре, так и в заплаченной за него сумме – 3 руб. 75 коп.

На 105 фотоснимках, сделанных собирателем в Воронежской губ. (кол. 3326), зафиксированы типы населения, элементы традиционного женского костюма, виды сел, жилые и хозяйственные постройки, мельница и ее устройство, кузница, трудовые процессы (заготовка сена, молотьба, веяние, обработка конопли, прядение и ткачество, токарь за работой, шерстобит), члены волостных правлений и кустарных артелей (кожевников и сапожников), торговые ряды в базарный день. Нашла отражение и близкая исследователю тема рыбной ловли с использованием различных типов рыболовных снастей, а также виды р. Дон.

В ходе поездки по Воронежской губ. в Валуйском у. Н.Н. Лебедевым было сделано несколько фотографий у русских. В фотоколлекции № 3622 имеются три снимка, на которых зафиксирован самобытный праздничный женский костюм (в двух ракурсах) и красный угол в избе с сидящим вокруг стола семейством.

Позднее под отдельными коллекционными номерами были зарегистрированы предметы, полученные Н.Н. Лебедевым в дар: рушники и платки от протоиерея П.И. Яковлева из сл. Михайловки Бобровского у. Воронежской губ. (кол. 2404), набор сапожных инструментов от правления Первой бутурлинской артели кустарей-сапожников в лице его председателя Ф.Ф. Шевцова из сл. Бутурлиновки того же уезда (кол. 2405), пять рушников и янтарное монисто от В.А. Падалки из той же местности (кол. 2406), глиняный сосуд в виде барана, венки из колосьев и деревянный резной агнец от М.Н. Харченко из сл. Лукашевка Гайворонского у. Курской губ. (кол. 2407). В качестве самостоятельной коллекции в музейное собрание вошли 4 свистульки (собака, птица, барашек и девочка с медведем), приобретенные в Курской, но изготовленные в Минской губ. (кол. 2542), в настоящее время утраченные.

Дополнительной задачей, стоявшей перед Н.Н. Лебедевым, было проведение антропометрических исследований. В Курской губ. собирателем были сделаны измерения более 60 человек и отснято некоторое количество сопутствующих фотографий – изображений мужчин и женщин в фас и в профиль, вошедших впоследствии в коллекцию № 3701. Результаты исследования предполагалось доложить на заседании Антропологического общества и опубликовать в его Ежегоднике, но этому не суждено было сбыться.

Со второй половине осеннего семестра 1910 г. занятия в университете были парализованы студенческими волнениями. Начавшиеся с массовых уличных выступлений 10-13 ноября по случаю смерти Л.Н. Толстого и за отмену смертной казни, после кратковременного затишья они вспыхнули вновь в январе 1911 г. Стремление Правления университета договориться со студентами и предотвратить сходки успеха не имело. Полицией были произведены многочисленные аресты. По распоряжению министра народного просвещения все арестованные были исключены из университета. И хотя впоследствии значительное количество студентов было восстановлено в правах, многие понесли серьезное наказание.

Эти обстоятельства в полной мере отразились на судьбе Н.Н. Лебедева. 25 января 1911 г. по распоряжению Охранного отделения на улице, около здания университета, он был задержан по подозрению в принадлежности к «преступному сообществу» и помещен в Дом предварительного заключения. 27 февраля его исключили из университета, а 28 февраля постановлением Особого совещания он был приговорен к высылке в административном порядке под гласный надзор полиции в Олонецкую губ. на три года. До окончания полного курса, состоявшего из 8 зачетных полугодий, дающих право на получение диплома, ему оставалось отучиться один семестр.

За Николая Николаевича хлопотал старший брат Михаил, в то время товарищ прокурора Великолукского окружного суда. Еще в середине февраля он обратился к сокурсникам брата, которые в свою очередь обратились с просьбой о заступничестве к преподавателям. Трое уважаемых ученых, хорошо знавших Н.Н. Лебедева, выступили в его защиту. В ходатайстве на имя ректора декан физико-математического факультета проф. П.И. Броунов писал: «…я о занятиях господина Лебедева самого лучшего мнения <…> занимался он весьма усердно». Проф. Л.С. Берг отмечал, что этот студент известен ему «как дельный, усидчивый, добросовестный работник в области географии, имеющий все шансы для серьезной научной карьеры». И наконец, приват-доцент Ф.К. Волков, указывая на то, что Н.Н. Лебедев в течение 2 лет принимал деятельное участие во всех практических работах по антропологии, посещал как обязательные, так и необязательные лекции, исполнял поручения по кабинету, добавлял: «По своим выдающимся способностям, доказанной трудоспособности и хорошему знанию иностранных языков я полагал бы, что прекращение для него возможности окончания курса и дальнейшей научной деятельности было бы потерею одной из выдающихся молодых научных сил».

Все ходатайства, также как и обращения в Департамент полиции и Министерство внутренних дел родственников, были отклонены. У Охранного отделения имелись убедительные доказательства «виновности» Н.Н. Лебедева. Как многие студенты того времени он разделял левые политические убеждения и, более того, был членом студенческой фракции партии социалистов-революционеров (эсеров). Как представитель Университета Николай Николаевич  был избран в Коалиционный комитет высших учебных заведений С-Петербурга и в январских событиях принимал самое непосредственное участие, что было подтверждено сообщениями внедренных агентов и данными наружного наблюдения.

В середине марта из заключения он подал прошение о предоставлении ему трехдневной отсрочки в высылке для приведения в порядок незавершенных дел. В ЭО Русского музея им были оставлены «без надлежащих указаний» привезенные коллекции. В отсрочке отказали, и предметы остались неразобранными, поступление их так и не вошло в годовые отчеты музея, а потраченные суммы числились за Н.Н. Лебедевым в качестве долга по выданному авансу до мая 1912 г.

В апреле 1911 г. Министерство народного просвещения позволило бывшему студенту сдать оставшиеся экзамены в испытательной комиссии Санкт-Петербургского университета экстерном, но полученным правом Николай Николаевич не смог воспользоваться. 2 июня 1911 г. он прибыл на жительство в Петрозаводский у. Олонецкой губ., а 28 августа его повторно арестовали по требованию жандармского управления Санкт-Петербурга с предъявлением обвинения по ст. 102 Уголовного уложения, которая предусматривала наказание участников сообществ, ставивших целью свержение существующего строя. Больше двух месяцев Н.Н. Лебедев провел в Петрозаводской тюрьме и был выпущен 9 ноября благодаря заступничеству дальнего родственника, члена Государственной Думы III созыва тайного советника С.В. Воейкова. После освобождения он был водворен под особый надзор полиции в с. Шую, в непосредственной близости от Петрозаводска.

Университетские товарищи не забывали его. На заседаниях географического кружка неоднократно ссылались на его доклады и исследования при обсуждении актуальной на тот момент темы родиноведения. В Антропологическом обществе С.И. Руденко сделал сообщение «О приборе Н.Н. Лебедева для измерения угла разреза глаз», на основании которого, видимо, было принято решение применить прибор на практике во время предстоящих летних экспедиций. Получившие в тот год от общества Открытый лист на исследования студенты Д.А. Золотарев и А.З. Носов успешно применили метод. В опубликованной в Ежегоднике общества статье с результатами командировки в Осташковский и Ржевский у. Тверской губ. Д.А. Золотарев писал: «…разрез глаз измерялся по способу, предложенному бывшим студентом С-Петербургского университета Н.Н. Лебедевым. <…> Нужно сказать, что этот чрезвычайно легкий и удобный прием, который впервые применялся летом 1911 г., оправдывает возлагаемые на него надежды». Николай Николаевич также периодически напоминал о себе, а в 1912 г. на одном из осенних заседаний географического кружка с демонстрацией фотоснимков секретарем был зачитан присланный им доклад «Случай зажора на р. Шуе» о влиянии скопления донного льда на подъем воды в одной из рек южной Карелии.

Находясь в ссылке, Н.Н. Лебедев многое переосмыслил. В письме к С.В. Воейкову от 10 ноября 1911 г. он с горечью писал, что, исходя из самых лучших побуждений, совершил «поступок, которого будет стыдиться всю жизнь»: собираясь «связать себя с Петербургским университетом, добиваться профессуры», «посягнул на свою же Alma mater». Николай Николаевич просил дать ему возможность загладить вину «культурной работой» и вернуться к научной деятельности. При этом он четко обозначил свою позицию, заявив, что даже ради этого никогда не пойдет на выдачу товарищей. Из рапорта петрозаводского жандармского управления известно, что ему делали подобные предложения.

29 февраля 1912 г. С.В. Воейков, предварительно переговорив с директором Департамента полиции С.П. Белецким, переслал ему письмо, которое как свидетельство чистосердечного раскаяния позволило пересмотреть дело. К письму прилагалось ходатайство самого С.В. Воейкова на бланке Таврического дворца с просьбой при невозможности восстановления Н.Н. Лебедева в университете позволить ему отбыть оставшийся срок ссылки за границей, где он мог бы продолжить научные занятия и завершить прерванное образование. 13 марта министр внутренних дел удовлетворил просьбу о выезде с условием запрета на возвращение в пределы России до 28 февраля 1914 г. под угрозой обратного водворения в Олонецкую губ.

16 апреля 1912 г. Николай Николаевич покинул Россию и через неделю уже из Берлина направил прошение ректору Санкт-Петербургского университета с просьбой выслать ему хранившиеся в канцелярии документы и свидетельство о прослушанных семестрах, необходимых для поступления в Берлинский университет. В тоже время Н.Н. Лебедев завершил свои дела с ЭО Русского музея. Отчет о приобретении 302 предметов был подписан Ф.К. Волковым 11 мая и утвержден на заседании совета ЭО 21 мая 1912 г. В сентябре – октябре 1912 г. экспонаты, разделенные на 7 коллекций, были зарегистрированы А.А. Рогозиной. При этом часть предметов пришлось исключить еще до регистрации. В привозе имелось 15 фигурных пряников, которые уже не могли быть включены в коллекции музея. К сожалению, никакой информации об экспонатах, кроме местного названия, места приобретения, а также имен нескольких жертвователей, не сохранилось.

21 февраля 1913 г. в связи с 300-летием царствования Романовых был обнародован высочайший манифест, в котором говорилось о полном помиловании административно высланных. Это дало право двоюродной сестре Н.Н. Лебедева О.Г. Шульгиной (дочери генерал-майора, выпускнице Петербургского Женского медицинского института, микробиологу, а в советское время доктору биологических наук) обратиться в Департамент полиции с прошением о разрешении ему свободного проезда через границу. Вопрос был решен положительно, и 22 марта бывший студент Лебедев был освобожден от высылки и надзора полиции. В июле 1913 г. Николай Николаевич покинул Берлин. Прежде чем вернуться в Россию, он много путешествовал, объездил Германию, побывал в Дании, а затем направился в Норвегию. В норвежский г. Берген он был командирован Отделом торговых портов Российского министерства торговли и промышленности для прохождения Курсов мореведения – образовательной программы, осуществлявшейся Бергенским музеем ежегодно с 1903 г. и нацеленной на практическую подготовку исследователей для изучения гидрологии и биологии Северного и Балтийского морей. В течение августа и сентября в составе группы из 9 человек, пятеро из которых были его соотечественниками, Николай Николаевич посещал теоретические и практические занятия, совершал экскурсии на научном судне, знакомился с новейшими гидрологическими приборами и проводил анализы в химической лаборатории. По результатам поездки им был составлен подробный отчет, опубликованный в Трудах отдела торговых портов.

По возвращении Николай Николаевич был принят на должность специалиста по гидрологии в Гидрометеорологическую службу Отдела торговых портов. В течение 1914 г. в знаменитой немецкой научно-технической серии «Библиотека Гёшен» («Sammlung Göschen»), которую рижское издательство «Наука и жизнь» начало издавать на русском языке, вышли сделанные им авторизованные переводы с немецкого: трехтомник профессора Венского университета М. Гёрнеса «Первобытная культура» (Каменный, Бронзовый и Железный век) под редакцией и с дополнениями Ф.К. Волкова и книга директора гамбургского отделения Германской морской обсерватории Г. Шотта «Физическое мореведение». Но последующие события в очередной раз резко изменили его судьбу.

Осенью 1914 г. Н.Н. Лебедев, вступивший в военную службу нижним чином еще в июле, был прикомандирован ко 2-й роте Владимирского военного училища, перешедшего с началом Первой мировой войны на ускоренные четырехмесячные выпуски. Закончив его по 1-му разряду, в чине прапорщика 1 февраля 1915 г. он был выпущен в 3-й пехотный запасный батальон, а 10 октября 1915 г. назначен начальником 10-й химической команды, прикомандированной к Запасному воздухоплавательному батальону, дислоцированному в Петергофе. Весной 1916 г. в чине подпоручика запасной химической роты он был уже на Северном фронте в составе 5 армии, ведшей бои в Ковенской губ., и по представлению командующего «за отличия в делах против неприятеля» был награжден орденом Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом. 30 мая 1916 г. под интенсивным артиллерийским и ружейным огнем противника Николай Николаевич добрался до заполненной неизвестным ядовитым газом минной галереи 84-го пехотного Ширванского полка. Чтобы определить природу газа и нивелировать его воздействие, он спустился под землю, но выйти уже не смог. За проявленную храбрость и самоотверженность Н.Н. Лебедев посмертно был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени (представление Петроградской Думы было подписано императором 11 января 1917 г.).

Желая увековечить его память, родственники отправили один из последних снимков, сделанный вскоре после награждения Николая Николаевича орденом Св. Станислава, в журнал «Огонек», в котором с сентября 1914 г. в рубрике «Герои и жертвы Отечественной войны» публиковались фотографии раненых и погибших воинов. В № 29 за 1917 г. фотография была опубликована.

Рубрика «Герои и жертвы войны 1914–1917 гг.» в ежемесячном художественно-литературном журнале «Огонек» № 29 за 1917 г. – Н.Н. Лебедев под № 14
     

Архивные материалы

АРЭМ Ф. 1. Оп. 1. Д. 63. С. 30, 43. – Журналы заседаний совета этнографического отдела.
АРЭМ Ф. 1. Оп. 1. Д. 79. С. 3, 37. – Журналы заседаний совета этнографического отдела.
АРЭМ Ф. 1. Оп. 2. Д. 369. Л. 1–24 .– Переписка с Н.Н. Лебедевым по собиранию этнографических материалов в Воронежской и Курской губ., описи материалов. 14 июля 1910 г. – 24 мая 1912 г.
ГАРФ Ф. 102. Оп. 147 (1911 г.). Д. 126. Ч. 13. Л. 1–49 .– О студенте Николае Николаеве Лебедеве.
ГАРФ Ф. 102. Оп. 20 (1900 г.). Д. 340. Л. 1–72. – О назначении члена Херсонского окружного суда статского советника Лебедева полицмейстером С-Петербурга.
РГИА Ф. 733. Оп. 201. Д. 265. Л. 16–21. – О принятии мер к предупреждению беспорядков в высших учебных заведениях.
РГИА Ф. 1343. Оп. 36. Д. 13741. Л. 1–21. – Дело о дворянстве Лебедевых.
РГИА ф. 1405. Оп. 544. Д. 7240. – Министерство юстиции. О службе уездного члена Херсонского окружного суда Николая Евграфовича Лебедева.
РГИА Ф. 1411. Оп. 1. Д. 108. Часть XVIII. Л. 118. – Общий гербовник дворянских родов Всероссийской империи.
СПФАРАН Ф. 1004. Оп. 1. Д. 193. Л. 1–6. – Заявление студентов С-Петербургского университета С. Руденко, П. Ефименко и Н. Лебедева редактору газеты «Биржевые ведомости» и вырезки из газет «Новое время» и др. о хранителе кабинета географии и антропологии В.В. Передольском. 1910, 1911 гг.
СПФАРАН. Ф. 1004. Оп. 1. Д. 497. Л. 1. – Руденко С.И. с группой студентов С-Петербургского университета на занятии по антропологии у Ф.К. Волкова. Фотография. Не позднее 1910 г.
ЦГИА СПб Ф. 14. Оп. 3. Д. 48182. Л. 1–58. – Лебедев Николай Николаевич. 1907 г.
ЦГИА СПб Ф. 14. Оп. 5. Д. 4402. Л. 1–24. – Лебедев Николай Евграфович. 1868 г.

Публикации

1. Лебедев Н. Наблюдения над планктоном дельты р. Волги летом 1907 г. // Труды Астраханской ихтиологической лаборатории. – Астрахань, 1907. – Т. I. – Вып. 1. – С. 45–49.
2. Лебедев Н.Н. Астраханская биологическая станция // Труды С-Петербургского общества естествоиспытателей. – СПб., 1907. – Т. XXXVIII. – Вып. 1. – С. 23–28.
3. Lebedev N. Glycyphagus canestrinii Arm. (Acaridae) aus dem Gebietederunteren Volga (H. H. Лебедев Glycypliagus canestrinii Arm. с низовьев Волги) // Ежегодник Зоологического Музея Императорской Академии Наук. – СПб.: Издание Императорской академии наук, 1909. – Т. 14. – С. 167–168.
4. Лебедев Н. Новые данные по гидрологии и биологии Байкала // Труды Всероссийского акклиматизационного съезда 1908 г. – М., 1909. – Вып. 2. Секция ихтиологии. – С. 79–90.
5. Лебедев Н.Н. Отчет о пребывании на курсах мореведения в Бергене в августе и сентябре 1913 г. // Труды отдела торговых портов [Министерство торговли и промышленности]. –Петроград, 1915. – Вып. XLVI. – С. 1–79.

Библиография

1. Высоцкий И.П. С-Петербургская столичная полиция и градоначальство. – СПб., 1903. – С. 307, 327.
2. Полицмейстер II отд. С-Петербурга, д. ст. сов. Н.Е. Лебедев. Некролог // Ведомости С-Петербургского градоначальства. – 1903. – № 211 (28 сентября). – С. 2.
3. Исследование байкальского рыболовства // Русское судоходство. – 1908. – № 6. – С. 134
4. Отчет о состоянии и деятельности Имп. С-Петербургского университета за 1907 г. – СПб., 1908. – С. 207, 209, 226, 237, 238.
5. Отчет о состоянии и деятельности Имп. С-Петербургского университета за 1908 г. – СПб., 1909. – С. 215, 232-234.
6. Отчет о состоянии и деятельности Имп. С-Петербургского университета за 1909 г. – СПб., 1910. – С. 235, 237, 271, 272.
7. По поводу новой клеветы Пуришкевича на студенчество // Биржевые ведомости. Вечерний выпуск. – 1910. – № 11658 (9 апреля).
8. Отчет о состоянии и деятельности Имп. С-Петербургского университета за 1910 г. – СПб., 1911. – С. 134–135, 265, 270–272, 275, 311
9. Отчет о состоянии и деятельности Имп. С-Петербургского университета за 1911 г. – СПб., 1912. – С. 29, 165, 175, 180, 212.
10. Отчет о состоянии и деятельности Имп. С-Петербургского университета за 1912 г. – СПб., 1913. Приложение. – С. 42.
11. Протоколы заседаний Совета Имп. С-Петербургского университета за 1911 г.. – СПб., 1913. – № 67.– С. 1–153.
12. Золотарев Д. Антропологические исследования великорусов Осташковского и Ржевского уездов Тверской губ. // Ежегодник Русского Антропологического общества при Имп. С-Петербургском университете / Под ред. секретаря общества С.И. Руденко. – СПб., 1913. – Т. IV. – С. 50.
13. Весь Петербург на 1914 год: адресная и справочная книга г. С.-Петербурга / Под ред. А.П. Шашковского. – СПб.: издание т-ва А.С. Суворина «Новое время», 1914. – Стб. 254.
14. Рубрика «Герои и жертвы войны 1914–1917 гг.» // Огонек. – 1917. – № 29. – С. 137.
15. Тихонов И.Л. Ф.К. Волков в Санкт-Петербурге // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. – К.: ІА НАН України, 2012. – Вип. 9. – С. 302–309.
16. «Офицеры РИА. Открытая база данных и фотоархив офицеров и формирований Русской Императорской Армии начала ХХ в.» // URL:https://www.riainfo/index.php/
17. «Памяти героев Великой войны 1914–1918 гг.» // URL:https://gwar.mil.ru/heroes/chelovek_nagrazhdenie50040735/

Коллекции

Белорусы

№ 2542. – Глиняные свистульки. Минская губ. Включала 4 предмета, все исключены. Сбор 1910 г.

Украинцы

№ 2404. – Платки, рушники. Воронежская губ., Бобровский у., сл. Михайловка. Включала 15 предметов, сохранилось 9. Через Н.Н. Лебедева передано в дар от протоиерея П.И. Яковлева. Сбор 1910 г.

№ 2405. – Инструменты сапожника. Воронежская губ., Бобровский у., сл. Бутурлиновка. Включала 17 предметов, сохранилось 13. Через Н.Н. Лебедева передано в дар от правления Первой бутурлинской артели кустарей-сапожников в лице его председателя Ф.Ф. Шевцова. Сбор 1910 г.

№ 2406. – Рушники, шейное украшение. Воронежская губ., Бобровский у., сл. Бутурлиновка. Включает 6 предметов. Через Н.Н. Лебедева передано в дар от В.А. Падалки. Сбор 1910 г.

№ 2407. – Глиняный сосуд, венок и деревянная скульптура – резное изображение агнца. Курская губ. Гайворонский у., сл. Лукашевка. Включала 5 предметов, сохранилось 4. Через Н.Н. Лебедева передано в дар от М.Н. Харченко. Сбор 1910 г.

№ 2408. – Женские головные уборы, плечевая и поясная одежда, украшения, обувь, утварь, орудия труда, инструменты набойного и бондарного промыслов, игрушки, музыкальный инструмент. Курская губ., Путивльский, Гайворонский, Суджанский у. Включала 157 предметов, сохранилось 140. Сбор1910 г.

№ 2409. – Мужская и женская одежда, головные уборы, интерьерный текстиль (рушники, скатерть, ковер), украшения, утварь. Воронежская губ., Богучарский, Бобровский, Павловский у. Включала 81 предмет, сохранилось 75. Сбор 1910 г.

Фотоколлекции

Русские

№ 3622. – Молодайка и баба (в двух ракурсах), семья за столом под иконами. Включает 3 негатива и 3 фотоотпечатка. Воронежская губ., Валуйский у. Съемка 1910 г.

Украинцы

№ 3297. – Группы и типы населения, виды сел, жилые и хозяйственные постройки, трудовые процессы, лирник с поводырем. Включает 3 негатива и 43 фотоотпечатка. Курская губ. Съемка 1910 г.

№ 3326. – Группы и типы населения, одежда, виды сел, жилые, хозяйственные и общественные постройки, трудовые процессы (земледелие, рыболовство, пчеловодство и т.д.), народная техника, члены волостных правлений и кустарных артелей, торговые ряды в базарный день, виды р. Дон. Включает 11 негативов и 105 фотоотпечатков. Воронежская губ. Съемка 1910 г.

№ 3701. – Группы и типы населения (портреты в фас и в профиль), виды селения, волостное правление, жилые и хозяйственные постройки, интерьер жилых помещений, трудовые процессы (набивка холста, прядение, косьба, молотьба), сельхоз. орудия, бытовые сцены, верования – залом на ниве. Включает 1 негатив и 56 фотоотпечатков. Курская губ., Путивльский, Рыльский, Грайворонский и Судженский у. Съемка 1910 г.

Коллекции собирателя в «Коллекциях онлайн»