Интервью с Изабеллой Иосифовной Шангиной (И.Ш.) ведёт Ксения Воздиган (К.В.), сотрудник отдела внешних связей.
Часть III.
К.В.: Изабелла Иосифовна, последний вопрос, наш самый любимый, мы его задаём всем, нашим собеседникам: про магический реализм, про случаи, когда исследователю удавалось столкнуться с такими проявлениями традиционной культуры, которые, может быть, не очень объяснимы научной терминологией, в принципе с научной точки зрения. Нам один из наших собеседников рассказывал потрясающую историю о том, как он помог жителям села вызвать дождь.
И.Ш.: Лягушку повесил.
К.В.: Да, потому что они забыли необходимые слова заговора, а он им напомнил. Что самое парадоксальное и удивительное, дождь действительно пошёл. В вашей научной практике, в вашей полевой работе были такие случаи столкновения с чем-то таким странным, необъяснимым в традиционной культуре в вашем поле?
И.Ш.: Вы знаете, особенно очень много было на Урале, много проявилось колдунов и знахарей. Когда я ездила в советские времена, как бы я ни просила сказать, где у нас тут колдун, где тут этот знахарь, все молчали, никто ничего не говорил, потому что на всяких этих колдунов и знахарей было такое большое нашествие со стороны государства. Последнее время эти колдуны и знахари, они как бы себя показали миру.
Вот эта история, которую я хочу вам рассказать, о встрече с непонятным и магическим, как вы назвали. Произошла она лет 20 тому назад со мною лично в селе Ям-Тёсово в Ленинградской области. Я там была в сентябре месяце, в экспедиции и, между прочим, собрала замечательную коллекцию прялок подписных мастеров. Первая прялка была 1880 года, а последняя – 1930-го. Такая коллекция была. Это было большое очень село, и на окраине села жил старик, ему было тогда 85 лет, мой сегодняшний ровесник, он считался знахарем, который лечит кожные болезни. К нему приезжала масса населения из всех окрестных деревень, не только деревень, но и из Петербурга приезжали. А так как дом, где я жила, был напротив его дома, то я регулярного из окошка любовалась большой очередью, которая к нему стояла, – из людей, из машин, на которых приезжали.
У меня была анкета, это о верованиях, о колдунах, мы её регулярно возим с собой и собираем информацию об этом. Я в конце концов подумала, что мне надо выбрать момент и пойти к нему. Но когда я пришла к нему, он сначала подумал, что я тоже пришла лечиться. И говорит, ну ладно, сейчас пойдем. Лечил он обычно в бане. У него там на огороде была такая вот баня, он переоделся в странное облачение, и мы пошли в эту самую баню. Я ему сказала, что вообще-то я здорова, мне лечиться не надо, но вот у меня к вам вопрос, я этнограф. Мы очень хорошо поговорили про это знахарство, как он лечит, заговоры он мне не стал рассказывать, потому что не положено их рассказывать, а то они утратят свою силу, ну и так далее. Потом он говорит, ну давай с тобой выпьем, Вытащил из-под лавки бутылку водки, но я сказала, что я в рабочее время не пью. – «Ну, а я пью,» – значит, выпил. Потом я уже стала уходить, а он мне на пороге буквально вот этой бани говорит: «Ой, знаешь, что я хочу тебе сказать? Мы славно поговорили, а ты, через 8 лет ослепнешь». Я так испугалась вообще-то, говорю: «Зачем вы мне это накликаете такую неприятность?» А он мне говорит: «Да нет, я не накликаю. Это будет не совсем». Я говорю: «Что “не совсем”?» – «Ну, не совсем это будет». Я пришла домой расстроенная… Вам бы такое сказали – приятно было, да? Мне хозяйка, у которой я жила: «Да брось! Мы, деревенские, к нему совсем не ходим, это только городские, такие вот приезжают, а мы-то чего?».
Я через некоторое время записала в дневник, как у нас положено, но потом забыла. И вот, вы можете представить, что ровно через 8 лет, в сентябре месяце, в экспедиции, что-то с глазами: не могла смотреть телевизор, не могла читать книжки, на улицу выходила только в черных очках. В течение года я всех врачей обошла, во всех больницах, куда можно было попасть, полечилась. Я не поняла, что с глазами случилось, потому что мне никто никакого диагноза не ставил. Где-то в декабре я сидела на диване и вдруг вспомнила. Знаете, как-то оно выпало у меня из головы, про это колдовство, про этого деда. И подумала, наверное, это всё я уже придумала. Пришла в наш архив, попросила прочитать в архиве мою выписку – нет, всё правильно. Дед напустил. Сижу я на диване, телевизор работает, муж смотрит, а я смотреть даже не могу и думаю про этого деда. И вдруг чувствую, какие-то изменения. Я смотрю телевизор, у меня не болят глаза. Я взяла книжку, стала читать, смотрю, читаю. Все нормально. И все прошло. Вот ровно через год. Может быть, меня лечили и вылечили, но, в целом такая ситуация.
Вот с этих пор я ни с одним колдуном теперь не разговариваю. И когда там, в деревне, мне говорят, вот это знахарка, они все знают, всё тебе скажут, я к ним не хожу. Я решила, что наука этнография без моих записей обойдется. Много было всяких других такого рода случаев, до того, как я отказалась с этими колдунами работать, но этот уж очень яркий.
К.В.: Это действительно потрясающая история, у меня мурашки по коже даже от этого. Хорошо, что все хорошо закончилось.
И.Ш.: Он же сказал мне на прощанье, что это не совсем так.
К.В.: Спасибо огромное, Изабелла Иосифовна. Дорогие друзья, дорогие зрители...
И.Ш.: Поступайте на истфак [исторический факультет]!
К.В.: Смотрите наши ролики, занимайтесь этнографией. Как видите, в мире много непознанного, и, может быть, именно вас ждет какая-то своя потрясающая тема и какие-то свои потрясающие экспедиции.
И.Ш.: Но и такая история, как моя.
