Экспедиции к ингерманландским финнам Ленинградской области в 2011 и 2012 годах

В 2011–2012 годах в рамках музейного проекта «Этноконфессиональная карта Ленинградской области» научными сотрудниками Российского этнографического музея (далее РЭМ) Н.Н. Русановой (руководитель экспедиций), М.А. Докучаевой (Грязновой) и Н.Ю. Кашпар проводились полевые исследования в Гатчинском, Волосовском и Ломоносовском районах Ленинградской области. Цель экспедиций заключалась в изучении современного состояния культуры, исторической памяти и межэтнических контактов ингерманландских финнов – особой этнолокальной группы прибалтийско-финского населения Ленинградской области, сформировавшейся в XVII веке в результате русско-шведских войн после переселения на территорию Ижорской земли (Ингерманландии) финских крестьян из областей Восточной Финляндии. Этнографическая специфика выбранных районов обусловлена близостью крупного административного центра – Санкт-Петербурга, кроме того, эти территории в XVIII – начале XX века являлись местом компактного проживания ингерманландских финнов. Согласно данным 1849 года, финские деревни плотным кольцом окружали столицу, их наибольшая концентрация была в Царскосельском уезде – 368 деревень, в Петербургском – 190 деревень и в Петергофском – 189 деревень. К 1897 году, по данным Первой всероссийской переписи, численность финского населения Санкт-Петербургской губернии достигала 130 413 человек. Всесоюзная перепись 1926 г. также показала, что финны оставались второй по численности этнической общностью Ленинградской губернии.

В опросе приняли участие 85 человек из 20 деревень деревень. Поскольку исследование предполагало беседы на сокровенные темы, проще всего было начинать интервью с биографических вопросов, постепенно переходя к религиозным. Изначально исследование фокусировалось на самых старших представителях местного населения (1920–1930-х г.р.), которые обладали ценной этнографической и этноконфессиональной информацией и могли поделиться не только своими воспоминаниями, но и тем, что им рассказывали их бабушки и дедушки. Постепенно круг наших собеседников расширился за счет включения в опрос младших поколений. Таким образом, появилась возможность выявить преемственность традиций.

Исторически ингерманландские финны исповедовали лютеранство и являлись прихожанами Евангелическо-лютеранской церкви Ингрии, история которой начинается с основанного в 1611 году в посёлке Лемболово первого финноязычного прихода. Лютеранское вероисповедание оказывало огромное влияние на распространение грамотности среди финского населения. Каждый молодой член общины обязан был пройти конфирмацию (обряд первого причастия в протестантской церкви, символизирующий достижение молодыми людьми 14–16 лет – возраста церковного совершеннолетия и сознательного выражения ими веры), для подготовки к которой посещали конфирмационные школы, где учились читать катехизис и писать по-фински. В 1863 году открылась Колпанская учительская семинария, которая готовила пасторов и педагогические кадры для местных финских школ. К 1913 году в Санкт-Петербургской губернии действовало 25 финских приходов; при них существовало 562 школы, ремесленные училища и благотворительные учреждения. На финском языке издавались местные газеты, из Финляндии привозили финоязычную литературу. После революции, в ходе реализации политики национального строительства 1920–1930-х гг. количество финских школ ещё возросло. Информант Лилия Абрамовна Сандер (1925 г.р., д. Низино) вспоминает: «Четыре года обучение шло на финском языке, потом только на русском. Читать научилась сама, ещё до школы, в доме было много книг на финском языке. Их и сейчас много, таким образом, я сохраняю свою память… Память у меня хорошая…». Использование церковью Ингрии финского языка в литургиях сделало его главным этноконфессиональным признаком и символом лютеранства Ингерманландии.

В 30-е годы XX века началось постепенное разрушение финской общины. В ходе проводимой политики коллективизации было раскулачено и выселено на Кольский полуостров много зажиточных финских семей. С началом Великой Отечественной войны положение финнов в Ленинградской области усугубилось. Постановлением Военного совета Ленинградского фронта от 26 августа 1941 года финское и немецкое население пригородных районов Ленинграда подлежало обязательной эвакуации в Коми АССР и Архангельскую область. Не успевшие эвакуироваться финны оказались на оккупированных немцами территориях. Их принудительно вывозили в карантинный лагерь в поселке Веймарн под Кингисеппом а оттуда в Эстонию. Далее большую часть финнов переместили в Финляндию. На эту тему информанты общались неохотно. Нина Николаевна Шишмарёва (в девичестве Лукка, 1936 г.р., д. Санино) вспоминала: «Я, конечно, помню мало…. Когда началась война, хотели эвакуироваться через станцию Лигово (по Петергофской железной дороге), но не успели, немцы уже заняли эту территорию. Мама пешком шла обратно. Немцы увезли нас в лагерь в Прибалтику, затем отправили в Финляндию, где мы прожили у хозяина до 1945 г.». Согласно советско-финскому мирному договору 1944 года, около 55 тысяч вывезенных финнов могли вернуться на родину. Но вместо обещанного дома их отправили как ссыльных в Псковскую, Новгородскую, Калининскую, Великолукскую и Ярославскую области. Из воспоминаний Нины Николаевны Шишмарёвой: «Обратно нас привезли в Новгородскую область, Крестецкий район, деревню Заречье. Мама работала на лесозаготовках. Дед умер в Новгородской области. Далее семью отправили в Калерию…». Вернуться на свою малую родину люди смогли только после 1956 года. Лилия Адамовна Неувонен (1938 г.р., д. Виллози) так рассказывала нам о возвращении домой: «Мама со своей сестрой и с коровой, пешком, из Калининской пришли вот сюда, в Виллози. Две недели шли. Наш дом был занят. Мама судилась, отсудила дом себе и только потом приехала за нами».

Уничтожению финской общины способствовала и антицерковная политика советского правительства, в результате которой многие храмы Евангелическо-лютеранской Церкви Ингрии были закрыты. Количество пасторов сократилось – одни были арестованы, другие уехали в Финляндию. В конце 1930-х годов церковь Ингрии в качестве официальной структуры на территории СССР перестала существовать. Как показали опросы, многие дети ингерманландских финнов смогли пройти конфирмацию в Эстонии или в Финляндии, находясь там в годы войны. Вернувшись, они продолжили тайно вести религиозную жизнь. По воспоминаниям информантов, «верующие собирались на кладбищах и в частных домах у тех, кому удалось сохранить Библии и сборники песен на финском языке. Они слушали по радио трансляции богослужений из Финляндии. Основной костяк этих неофициальных религиозных общин составляли женщины… пожилые уже, они бережно сохранили старую финскую литературу, обычаи знали…». Полевые исследования показали, что своеобразным явлением русско-финского лютеранства являлось женское проповедничество, благодаря которому удалось сохранить народную христианскую традицию в отсутствие репрессированных образованных церковных служителей.

Однако, в мировоззрении информантов, рожденных в 40–70-х годах ХХ века отмечается конфессиональный синкретизм. Его появление вызвано несколькими причинами. Во-первых, политика Советского Союза не поощряла религиозное воспитание детей и молодёжи, поэтому не было возможности окреститься или пройти обряд конфирмации. Во-вторых, утрате лютеранских традиций способствовало заключение смешанных браков, чему так же способствовала ситуация в стране: люди таким образом старались избежать дискриминационных и репрессивных мер. В отсутствии «своей церкви», многие верующие финны посещали православную. Часто, рассказывая о лютеранских праздниках, информанты говорили, что отмечают два Рождества и две Пасхи, имея в виду лютеранские и православные престольные праздники. На наш вопрос: «Вы лютеране или православные?» многие отвечали: «Да, наверное, и те, и те».

Восстановление приходов Евангелическо-лютеранской церкви Ингрии началось в конце 1980-х годов, и по мнению многих информантов, оно связано с именем лютеранского пастора Арво Сурво (1954 г.р.). Его семья жила в посёлке Кикерино под Гатчиной. С юных лет  он интересовался богословием. Получив теологическое образование в Эстонии, он в 1989 году стал первым местным настоятелем Пушкинского прихода Евангелическо-лютеранской церкви. Вместе с группой энтузиастов он начал возрождать Губаницкий лютеранский приход. Помимо этого информанты говорили о нем, как о «прекрасном музыканте – Арво Сурво играет на кантеле; сочинителе духовных песен на финском и русском языках. Арво привозит нам много духовной литературы на финском языке. Мне он “Virsikirja” подарил… А для тех, кто по-фински уже не понимает, он и переводит церковную литературу на русский» (из интервью Айно Ивановны Сурво 1938 г. р., д. Шпаньково). На момент проведения наших экспедиций Арво Сурво жил в Финляндии, но часто приезжал в Россию. На его богослужения всегда собиралось много народа.

Сегодня финский язык больше не является основным языком богослужений, что объясняется сокращением финоязычных прихожан, а многие молодые представители этноса на нем не говорят. Современная Церковь Ингрии придерживается скандинавской традиции языкового разнообразия. По словам пасторов, «язык не должен препятствовать конфессиональному единству». Евангелическо-лютеранская церковь Ингрии активно поддерживает начавшийся в конце XX века процесс этнического возрождения ингерманландских финнов. Она тесно сотрудничает с национально-культурным обществам «Inkerin Liittoo». Взаимодействие проходит по следующим направлениям: поддержание творчества фольклорных коллективов, языковые курсы и работа с детьми.

С конца 90-х годов XX века большое внимание уделяется организации крупных праздников, имеющих этнокультурную специфику – Юханнуса (Иванов день), Рождества. Празднование Юханнуса, который в Ингерманландии трансформировался в национальный песенный праздник, было возрождено в 1989 году в приходе Колтуши. Нам удалось в 2012 году побывать на этом празднике в центре отдыха Туутари-Парк. В нем приняло участие около 500 человек, многие были в национальных костюмах. Действие строилось по следующему сценарию: сначала исполняли национальный гимн «Nouse, Inkeri» («Вставай, Инкери»), музыку к которому написал известный в начале XX века ингерманландский композитор Моозес Путро; поднимали национальный флаг, потом выступали фольклорные коллективы представителей финно-угорских народов Ленинградской области и соседних государств. В программу также входили старинные спортивные и детские игры: перетягивание каната, соревнования по метанию сапога и другие. Заканчивался праздник хороводами вокруг костра. Можно с уверенностью сказать, что празднование Юханнуса выполняет консолидирующую роль, на него еще в начале 2000-х годов съезжались ингерманландские финны, проживающие в Ленинградской области, в Финляндии, Эстонии, Швеции и даже в США, а так же представители других финно-угорских народов (эстонцев, ижор).

Кроме опроса информантов на интересующие темы нам удалось приобрести предметы традиционной культуры музейного значения, которые чудом сохранились после репрессий и эвакуации: домотканые полотенца и наволочки, напольные «дорожки», кофемолки, щётки для чесания овец, старинные фотографии, духовную литературу. Всё это мемориальные вещи, сохраняющие память о культуре и судьбе как каждой семьи в отдельности, так и всего народа.

Сотрудниками музея была произведена фотосъёмка самих информантов, их домов и внутренних интерьеров, а также культовых объектов, которые играют важную консолидирующую роль в этноконфессиональной культуре ингерманландских финнов: церковь Губаницкого прихода с кладбищем, старое лютеранское кладбище в приходе Туутари.

По итогам экспедиций была проведена обработка и систематизация собранных материалов. В РЭМ поступило две вещевых коллекции – № 12972 (5 экспонатов) и 13036 (1 экспонат), состоящие из предметов быта ингерманландских финнов; три фотоколлекции № 12781, 12809 и 13172 (36 фотоотпечатков и 30 негативов к ним). Все записанные интервью были расшифрованы и вместе с оформленными полевыми дневниками переданы в архив музея (Ф.10. Оп.1. Д 213, 235, 236). Собранная информация легла в основу аналитических статей и докладов на научных конференциях. Кроме того, материалы экспедиций активно использовались при работе над изданием «Этноконфессиональный иллюстрированный атлас Ленинградской области».

• Русанова Н.Н. Ингерманландский праздник Юханнус: история и современность // Праздники и обряды как феномены этнической культуры: Материалы Десятых Международных Санкт-Петербургских этнографических чтений / Российский этнографический музей . – СПб.: РЭМ, 2011. – С.353–356.
• Русанова Н.Н. Лютеранские приходы Ломоносовского района Ленинградской области в прошлом и настоящем // Историко-культурный ландшафт Северо-Запада-2: Материалы Пятых Шёгреновских чтений / Сост. и науч. ред.: С.Б. Коренева, О.М. Фишман. – СПб.: Европейский Дом, 2012. – С. 276-289.
• Грязнова М.А. Каноническое и народное Рождество у финнов-ингерманландцев в XIX – XX вв. // Историко-культурный ландшафт Северо-Запада-2: Материалы Пятых Шёгреновских чтений / Сост. и науч. ред.: С.Б. Коренева, О.М. Фишман. – СПб.: Европейский Дом, 2012. – С. 298–305.
• Этноконфессиональный иллюстрированный атлас Ленинградской области / Науч. ред. О.М. Фишман. Авторы: М.Л. Засецкая, Г.А. Исаченко, Л.В. Королькова, О.А. Красникова, А.И. Терюков и др. – СПб. : Издательский Дом «Инкери», 2017. – 656 с.
• Докучаева М.А. Консолидирующая роль Евангелическо-лютеранской церкви Ингрии в судьбе ингерманландских финнов XX–XXI вв. // Этнокультурная идентичность: феноменология и вариативность в контекстах истории XIX–XXI веков: Материалы Девятнадцатых Международных Санкт-Петербургских этнографических чтений / Российский этнографический музей. – СПб.: РЭМ, 2020. – С.44–49.