Участники экспедиции: Дмитриий Баранов (РЭМ) и Владимир Шорохов (СПбГУ)
Зимой 2021 г. и летом 2023 г. при финансовой поддержке РЦНИ в рамках научного проекта № 20-59-05013 состоялись две этнографические экспедиции в составе Дмитрия Баранова (РЭМ) и Владимира Шорохова (СПбГУ) в Нахичеванскую Автономную Республику Азербайджана. Перед этнографами стояла задача исследования традиции почитания святых мест на территории в прошлом и настоящем на основе материалов интервьюирования. Были записаны рассказы о религиозных местных святынях, определены их функции: религиозные, социальные, коммуникативные, идентификационные и другие. Этнографы обследовали селения и местные святыни Бабекского, Ордубадского, Садаракского, Шахбузского, Шарурского и Джульфинского районов Нахичевани.
Нахичевань в бытность свою автономной республикой Азербайджанской ССР в силу своего приграничного статуса была одной из наиболее закрытых территорий СССР. В настоящее время она является эксклавом Азербайджанской Республики, от которой отделена территорией Армении. Согласно одной из народных этимологий название Нахичевань включает в себя имя пророка Ноя (Ноах, Нух) и интерпретируется как первая остановка Ноя после Всемирного потопа.
Культурная память местного населения прочно связывает особенности ландшафтов с сакральной историей региона. Так, по преданию, город Нахичевань был заложен Ноем после Всемирного потопа. В южной части города сохранился мавзолей Ноя. А знаменитая гора Иландаг, согласно легенде, имеет раздвоенную вершину вследствие удара о неё ковчега Ноя, в результате чего она раскололась на две части. Недалеко от Нахичевани находится пещера Асхаби-Кахф – «Пещерные обитатели». Кораническая легенда повествует о юных праведниках, которые уверовали в Единого Бога посреди языческого края, бежали от расправы в горы, где нашли укрытие в пещере, уснули в ней, а проспав несколько веков, вышли наружу и обнаружили, что вокруг утвердилась их вера.
Не только древняя история, но и недавнее прошлое, и сегодняшняя жизнь, благодаря обилию почитаемых святынь – мечетей, святилищ (пиров и оджахов), храмов и связанных с ними легенд, служат напоминанием об особом сакральном статусе древней земли Нахичевань.
Нас тепло принимали местные жители, охотно делились воспоминаниями о недавнем прошлом и с гордостью рассказывали о древней истории края. То, что мы, исследователи, являемся русскими, мужчинами, жителями Санкт-Петербурга, христианами и т.д., настраивало наших собеседников на определенный модус повествования, например, наши собеседники всячески подчеркивали тему исконности тюркоязычного населения Нахичевани, вспоминая при этом и о добрососедских и даже родственных связях с местными армянскими жителями. Иными словами, мы, исследователи, сами становились полноправными соавторами получаемой информации, поскольку наш индивидуальный опыт, исследовательская оптика и даже черты характера, пристрастия и привязанности выступали в качестве важнейшего фактора, во многом определившего характер описания культуры. Кроме того, наше собственное чувственное восприятие ландшафта играет важную роль в переосмыслении и понимании, в данном случае, традиционных практик почитания местных святынь.
Особенностью нахичеванского поля является, применительно к нескольким последним десятилетиям, возникновение новой ситуации в результате резкого сдвига в этнической и религиозной структуре населения. После армяно-азербайджанского конфликта армян в Нахичевани практически не осталось, и относительно стабильное сосуществование разных культур в Нахичевани было прервано. Этим обстоятельством объясняется наличие определенного временного разрыва между временем интервьюирования и теми событиями и явлениями, о которых рассказывали наши собеседники. Более того, зачастую информанты выступали не как очевидцы, а, скорее, как интерпретаторы различных периодов прошлого. Большинство рассказов в этом случае отсылал к авторитетным источникам – местным ученым и представителям властей. То есть, любой экскурс в историю был опосредован дискурсом письменной культуры, усвоенной не в ходе неформального общения с непосредственным окружением, а при помощи формализованного обучения и самообразования. Кроме того, сами рассказы очевидцев относились не к настоящему времени, а к позднесоветскому периоду. Автобиографические нарративы размывали границу между вымыслом и реальностью, подчиняясь определенным правилам повествования и опираясь на общее смысловое поле варьируемых элементов.
«Возрожденные» местные святыни - оджахи, зийараты и пиры - в 1990-е гг. становятся частью представлений азербайджанцев Нахичевани о Родине, формируя ментальную карту святых мест, образующих иерархию. На ее вершине – связанные с библейской историей пещера Асхаб-Уль-Кахф и могила Нуха (Ноя), находящиеся близ столицы края. Ниже – «районные» святыни, часто представляющие собой исторические памятники (имам-заде, остатки храмов). Наконец, в окрестностях каждого населенного пункта присутствуют локальные сакральные объекты. Эти места поклонения не посещаются местными жителями регулярно, однако обновляемое знание о них способствует устойчивому поддержанию трехуровневой (республика, район, село) региональной идентичности жителей Нахичевани.
